18.11.2016 | Сергей Маркедонов

Россия, Азербайджан и карабахский мирный процесс: взгляд из Еревана

17 ноября 2016 года президент Армении Серж Саргсян дал эксклюзивное интервью генеральному директору информационного агентства «Россия сегодня» Дмитрию Киселеву. Глава любого государства регулярно выступает с теми или иными публичными комментариями и заявлениями. Однако ноябрьский диалог президента Армении и руководителя государственного информационного агентства, нередко называемого «рупором Кремля», выбивается из ряда «дежурных» бесед. Для этого есть некоторые серьезные основания.

Всего месяц назад собеседником Киселева был президент Азербайджана Ильхам Алиев. Их беседа совпала по времени с двадцатипятилетием провозглашения конституционного акта о независимости республики. Она стала своеобразной презентацией внешнеполитических приоритетов Баку и, прежде всего, подходов к разрешению нагорно-карабахского конфликта. Алиев тогда, в частности заявил о возможном предоставлении Нагорному Карабаху статуса автономии.

В ноябре 2016 года во многом с аналогичной презентацией выступил Серж Саргсян. Но дело не только в своеобразном выравнивании «информационного маятника», хотя для Еревана крайне важно, чтобы количество встреч, диалогов, переговоров азербайджанских политиков с российскими партнерами не уступало бы аналогичным показателям армянской стороны. Истеблишмент обеих закавказских республик ревностно наблюдают и за тезисами оппонентов, и за реакцией Кремля на них (публичной и неформальной). Как бы то ни было, у ноябрьского интервью, скорее всего, были и другие, не менее важные цели.

После апрельской эскалации вооруженного противостояния в Нагорном Карабахе российско-армянские отношения вступили в пору сложных испытаний. Некоторые исследователи (Ричард Гирагосян) говорят об их кризисе, оговариваясь, правда, что речь идет не о смене армянских внешнеполитических приоритетов, а о переоценке имеющихся издержек и приобретений. Другие специалисты (Сергей Минасян, Александр Искандарян), не делая столь жестких выводов, тем не менее, отмечают растущий общественный критицизм в связи с российско-азербайджанским военно-техническим сотрудничеством. Оно видится многими в Армении, как катализатор апрельской «военной тревоги». Как следствие, неизбежный вопрос, кто более дорог Москве, Ереван или Баку, и как избежать потерь при российском балансировании между двумя кавказскими государствами.

В этой связи отнюдь неслучайно беседа Саргсяна и Киселева начинается именно с оценки текущего состояния российско-армянских отношений. И в этой части интервью армянский лидер отправил, как минимум, два четких сигнала. Один, обращенный своему политическому классу и избирателю, а другой - российскому руководству. Подчеркнув особую роль Москвы в прекращении апрельского противостояния, урегулировании конфликта в Карабахе в целом, а также наработанные годами традиции союзничества, он в то же самое время заметил, что «в армянском обществе неоднозначно была воспринята сбалансированная позиция России, во всяком случае, на уровне средств массовой информации, на уровне МИД. Здесь можно понять армянское общество, потому что в Армении подавляющее большинство населения было убеждено, что при возникновении опасности Россия всегда будет с Арменией. Но, как говорится, мечтать не вредно, определенная часть общества поняла, что Россия вынуждена соблюдать баланс, потому что несоблюдение этого баланса могло бы привести к более масштабным действиям». Таким образом, Саргсян, с одной стороны особо подчеркнул неизменность внешнеполитических приоритетов Армении, а с другой показал, что внутри республики союз с Москвой рассматривается, по преимуществу, не как сакральная данность, а прагматический интерес. И этот момент следует иметь в виду тем практикам, которые будут принимать конкретные решения и по отношениям с Ереваном, и по выстраиванию закавказской политики России.

Тем не менее, для условных «евразоскептиков» Саргсян подготовил свой ответ. Он касается поставок российских «Искандеров» в Армению. «Не секрет, что Азербайджан в течение последних нескольких лет регулярно приобретал новейшее вооружение. Мы не имеем таких возможностей… но мы все время стараемся сбалансировать ситуацию, находя противоядие. Я думаю, что в данном случае «Искандер» является именно таким противоядием», - резюмировал президент Армении.

Для любого армянского политика центральным вопросом является будущее Карабаха. Впрочем, это же касается и политиков в Баку. В ноябре 2017 года Саргсян дал своеобразный ответ на тезисы Алиева об автономии для Карабаха. Президент Армении коснулся деятельности Минской группы ОБСЕ и споров по поводу приоритетности принципов территориальной целостности и права наций на самоопределение. И здесь Саргсян вступил на сложное минное поле, ведь в Армении, а также в непризнанной НКР (Нагорно-Карабахской республике) все выступления армянских политиков по данному вопросу, что называется, проверяются на просвет. В этом плане можно вспомнить саммит НАТО в Ньюпорте в сентябре 2014 года, где была подписана Декларация о территориальной целостности республик бывшего СССР. Тогда многие обвиняли Саргсяна в том, что поставив свою подпись под ней, он фактически признал неделимость Азербайджана в его советских границах, признаваемых международным сообществом. Сторонники президента же делали акцент на декларативном, а не юридически обязывающем характере документа, а также допускали, что Саргсян имел в виду особое положение Карабаха, не имеющее отношение к азербайджанской территориальной целостности. Он словно выносил НКР за скобки. Непраздный вопрос, за какие скобки были вынесены Абхазия с Южной Осетией. Как бы то ни было, а подпись под Декларацией в Ньюпорте произвела немалый информационный шум.

Думается, что неоднозначная трактовка ряду тезисов Саргсяна в его беседе с Дмитрием Киселевым также обеспечена. Позволю себе немного длинное цитирование, но в данном случае оно кажется обоснованным: «Территориальная целостность. Мы признаем территориальную целостность любого государства, в том числе Азербайджана. Но самоопределение народов никак не противоречит принципу территориальной целостности, потому что территориальная целостность касается отношений между государствами, а самоопределение – столицы и народа, который проживает компактно на своей исторической родине. Если мы отвергаем принцип самоопределения народов, тогда мы не должны были выходить из состава Советского Союза, это же произошло на основе этого принципа. Поэтому эти принципы никак не противоречат друг другу».

Для сопредседателей Минской группы ОБСЕ заявление президента Армении станет сердечным бальзамом. Они многие годы последовательно исповедуют этот подход, и пытаются убедить в его правильности Баку и Ереван. Но в самой Армении и тем паче в НКР критики Саргсяна будут видеть его готовность к уступкам, поскольку предложенная им формула касается Карабаха, но не семи районов, занимаемых на момент окончания активных военных действий в мае 1994 года армянскими силами. Ведь самоопределение в тех же «обновленных Мадридских принципов» касается только Нагорного Карабаха (по факту бывшей Нагорно-Карабахской автономной области/НКАО), но не Зангелана. Джебраила или Кубатлы. Жители этих территорий (этнические азербайджанцы) не выступали за «миацум» и не боролись за реализацию этой цели. Не для районов вокруг бывшей автономии, а для Нагорного Карабаха (как НКАО) предлагается в «принципах» «временный статус» и юридически обязывающий референдум. Что же касается районов, то их предлагается передать под контроль Баку Правда, есть оговорка про коридор, связывающий Карабах с Арменией. Но даже если распространить его целиком на Лачин и Кельбаджар (что, судя по переговорному процессу и время от времени озвучиваемым «утечкам» не собираются делать), то остаются пять районов. И если до апрельской эскалации армянское общество теоретически было готово к принятию той или иной компромиссной фигуры, то сегодня позиции стали гораздо более жесткими. И занятые вокруг бывшей НКАО районы в гораздо большей степени, чем раньше воспринимаются, как «пояс безопасности», уступить который значит создать в перспективе неоправданные риски. Данную позицию можно воспринять, как радикализм, но она - реальность, от которой не отмахнуться.

Заметим также то, что не слишком хотят замечать сторонники «прогрессивного подхода», настаивающие на активизации «третьего трека», гражданского общества и народной дипломатии. Критика Саргсяна (как, впрочем, и Алиева, с поправкой на более жесткий режим личной власти азербайджанского президента) по Карабаху ведется по преимуществу не с либеральной точки зрения, основанной на идеи компромисса, а с консервативной, ориентированной на безопасность. И для этого сегмента армянского общества (и для ряда политиков внутри НКР, а также для многих представителей диаспоры) даже ограниченное признание «территориальной целостности» Азербайджана с дипломатической целью, будет воспринято негативно. Нравится это кому-то или нет.

В то же самое время Саргсян выразил готовность к продолжению переговорного процесса и даже появлению армяно-азербайджанской президентской «горячей линии». Однако он оговорил этот тезис некоторыми условиями, прежде всего, необходимостью повышения коэффициента их эффективности: «Если нет подвижек, если мы встречаемся, а дальше не выполняются договоренности, какая польза от встреч?»

Следовательно, вслед за Алиевым Саргсян также сформулировал определенные возможности для совместного продвижения к урегулированию. Но и в первом, и во втором случае эти предложения исходят из минималистских устремлений, определяемых не только первыми лицами, но и конфликтующими обществами.

Сергей Маркедонов - доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета

Версия для печати