16.02.2016 | Сергей Минасян

Бить первым: региональное измерение российско-турецкого кризиса

Сирийский кризис приобретает все большое значение в отношениях России не только с Западом, но особенно с Турцией. По мере активизации боевых действий, увеличения количества беженцев из Сирии в Европу (преимущественно через Турцию), проблема сирийского урегулирования приобретает все большую региональную значимость.

Вместе с тем, хотя действия России по поддержке Асада и его союзников вызывают растущее недовольство на Запада, существенных силовых механизмов или ресурсов противодействия Москве ни у ЕС, ни у США и НАТО нет. Силовым путем противостоять действиям России в Сирии США и их союзники по НАТО (возможно, за исключением Турции) не могут, да и желания активно вовлекаться в боевые действия на суше (за исключением действий спецназа) также они особо не демонстрируют. Остается возможность лишь добиться более позитивных результатов для западных сторон в ходе дипломатических усилий по сирийскому урегулированию (т.н. Женевский процесс), однако они в настоящее время также под угрозой срыва, после последних успехов сирийской армии и их союзников к северу от Алеппо.

Следует предполагать, что российская военно-воздушная кампания в Сирии будет продолжаться в достаточно долговременной перспективе, усиливаясь по количеству задействованных самолетов и вертолетов. В ближайшее время Россия будет усиливать давление в первую очередь на так называемую умеренную оппозицию (поддерживаемую США, Турцией и арабскими монархиями Персидского залива), чтобы достичь успеха в занятии войсками Ассада северо-западных районов Сирии (Алеппо, Идлиб, Горная Латакия) и на юге (на границе с Иорданией и Израилем). Лишь после этого Москва планирует предложить США и арабским странам пойти на политическое соглашение (при поддержке России и Сирии) на совместную борьбу против Исламского государства (уже на востоке Сирии и на западе Ирака). По расчетам Москвы, это может поднять авторитет России и заставит Запад и его ближневосточных союзников принять российские «правила игры» на Ближнем Востоке и постсоветском пространстве.

Вместе с тем, анализируя российскую операцию в Сирии, многие военные аналитики приводят аналогии с советским вторжением в Афганистан. Однако сирийская операция, особенно в контексте российско-турецкого кризиса, имеет больше сходства не столько с Афганистаном, сколько с русско-японской войной 1904-1905 гг. С учетом ограниченности боевых возможностей и трудностей по снабжению российского «экспедиционного корпуса» в Сирии, угроз функционированию Черноморских проливов, количественного превосходства турецкой армии и флота в регионе, Латакия или Тартус могут стать «новым Порт-Артуром» для России. Впрочем, это может произойти и без прямого военного столкновения между Россией и Турцией: этому может способствовать логика долговременной динамики военной ситуации в Сирии.

Действия турецкого руководства после уничтожения российского бомбардировщика Су-24 в конце ноября 2015 г. носили однозначно рискованный характер. Внешняя политика Турции сейчас персонифицирована исключительно Эрдоганом, и не поддается анализу в категориях долговременных и рациональных расчетов. Хотя общественное мнение в Турции на краткосрочную основу было воодушевлено уничтожением российского самолета, вызвавшим широкий националистический подъем внутри страны, однако в последние недели турецкая общественность уже демонстрирует усталость от столь рискованных действий руководства Турции. Еще большее недовольство внутри Турции вызывают результаты последующих активных контрдействий России (санкции в отношении Турции, усиление российской группировки в Сирии, продолжение полетов российской авиации вдоль турецких границ, активизации бомбардировок протурецких повстанцев), что вменяется в вину Эрдогану и его правительству.

Если главной мотивацией Эрдогана по уничтожению российского самолета было предостеречь Россию от активных бомбардировок сирийских туркмен в Горной Латакии и суннитских группировок в районе Алеппо, то результат получился прямо противоположный. Россия резко увеличила количество и масштабы своих воздушных ударов, а сирийская армия – активизировала успешное наступление в этих районах. Фактически, Эрдоган лишь ограничил свое собственные возможности повлиять на военно-политическую ситуацию внутри Сирии. Политические и дипломатические ресурсы давления в результате этого исчерпаны, и влиять на ухудшающее военно-политическое положение поддерживаемых Турцией сирийских туркмен и т.н. умеренной сирийской оппозиции на северо-западе Сирии Анкара может лишь путем прямого военного вторжения, если она на это решится в самое ближайшее время.

Как известно, в самом начале февраля 2016 г. сирийские войска провели самую масштабную и успешную с начала российской воздушной кампании операции, в результате которого был перерезан коридор, связывающий Алеппо на север к сирийской границе, и правительственные войска соединились с анклавом, находящимся под контролем сирийских курдов. Для протурецких боевиков в районе Алеппо сложилась катастрофическая ситуация, при этом для Анкары возникает также опасность полного занятия сирийскими курдами новых районов на севере Сирии, находящихся пока под контролем т.н. умеренной оппозиции (Азазский коридор).

В свою очередь, ожидается, что после успешных боев в районе Алеппо правительственные войска также активизируют свои действия в районе Латакии и далее на север, чтобы тем самым закрыть границу с Турцией и на этом направлении. Если Турция (и поддерживающие ее в этом вопросе арабские монархии Персидского залива, в первую очередь – Саудовская Аравия) не вмешаются военным образом в ближайшие дни, повстанцы столкнутся с серьезной опасностью стратегического поражения. Тем самым, вся политика Турции в Сирии последних 3-4 лет может закончиться полным провалом, подавлением правительственными войсками протурецких повстанцев и упрочнением режима Асада.

На этом фоне единственной попыткой спасти ситуацию для Турции может стать ввод турецкой армии на север Сирии (в так называемой Азазский коридор к северу от уже блокированных правительственной армией северных пригородов Алеппо) или в район Идлиба и Горной Латакии. Однако риски прямого военного столкновения с российскими войсками на территории Сирии очень высоки, тем более что поддержка НАТО в этом вопросе может быть только политической (т.к. на территории Сирии 5-я статья Устава НАТО не действуют для Турции). Кроме этого, резко отрицательной будет также и позиция Ирана в этом вопросе.

Если Турция не вторгнется в самое ближайшее время, то она видимо уже будет не в состоянии сделать это в дальнейшем. Тогда Турции остается лишь «со стороны» наблюдать за военно-политическими действиями России, Ирана и Асада, без возможности активно повлиять на ход событий. Турок также очень беспокоит активизация контактов Москвы с курдами, особенно с сирийскими. Поэтому, чтобы еще более не провоцировать Москву в этом направлении (поддержка курдов в Сирии, а в перспективе – может быть и внутри Турции), Анкара уже будет вынуждена по возможности не накалять ситуацию в российско-турецких отношениях.

Сергей Минасян - заместитель директора Института Кавказа (Ереван, Армения)

Версия для печати