24.06.2005 | Виталий Портников

ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ РАФСАНДЖАНИ

Еще недавно победа бывшего президента Ирана Акбара Хашеми Рафсанджани на выборах главы государства казалась наблюдателем кошмаром и возвращением в средневековье. На Западе - как, вероятно, и в самом Иране - готовились к схватке между Рафсанджани и каким-нибудь представителем так называемого реформаторского лагеря в иранском руководстве. Именно поэтому отказ зарегистрировать реформаторского кандидата Мустафу Моина вызвал сильнейшее раздражение и в Иране, и за его пределами.

А возвращение реформатора в избирательные бюллетени воспринималось чуть ли не как великая победа демократии. Схема выглядела таким образом: побеждает кто-то из реформаторов - Запад будет иметь с ним дело, воспринимая его успех как свидетельство медленного, но неуклонного прогресса. Побеждает экс-президент - Иран вновь подтверждает свою репутацию одного из звеньев "оси зла". До свидания. Ну и зачем это нужно иранскому руководству?

В результате итоги первого тура выглядели соответствующим образом: Рафсанджани вышел в следующий раунд не вместе с занявшим всего лишь пятое место Моином и не вместе с бывшим спикером парламента Мехди Карруби, которого еще можно было худо-бедно отнести к реформаторам, а вместе с тегеранским мэром Махмудом Ахмадиниджадом, консерватором из консерваторов! И Рафсанджани - подумать только - моментально превратился в доброго следователя. "Борьба между двумя кандидатами - консерватором, обещающим бороться с влиянием Запада, и реформатором, выступающим за большую открытость, разделила общество", - сообщает о сегодняшних президентских выборах в Иране Би-Би-Си. Это Рафсанджани-то - реформатор, выступающий за большую открытость? Тогда чего все так боялись?

Теперь посмотрим на другой расклад. Рафсанджани выходит во второй тур с Карруби - тем самым Карруби, который долгое время лидировал в первом туре и только под конец подсчета голосов уступил свое место "злому мальчику" из Тегерана. Тогда, конечно, нынешняя схватка воспринималась бы как борьба совершенно другого добра с совершенно другим злом. А между тем Карруби известен в Иране своими достаточно жесткими антизападными заявлениями и попытками скрестить реформаторскую позу с ортодоксальными взглядами - в этом он, кстати, похож на Рафсанджани. И считать его реальной политической альтернативой Рафсанджани было бы очевидным непониманием иранской политической реальности. Но иранские муллы не дали доверчивому Западу впасть в искушение. В конце концов, за подсчетом голосов в Иране никто не наблюдает, так что всегда можно составить выгодную схему. Теперь в роли доброго следователя, то бишь нового Хатами - Рафсанджани. Если кто не помнит, сам уходящий президент Ирана Мохаммед Хатами поначалу воспринимался как продолжатель дела ушедшего в отставку Рафсанджани. Но после того как экс-президент стал выступать с антизападными и прочими консервативными заявлениями, Хатами был воспроизведен в самостоятельно мыслящие реформаторы. Теперь такую же роль сможет сыграть Рафсанджани - если Хатами, уйдя в отставку, начнет выступать с консервативными речами. И так - до бесконечности…

А все дело в том, что не следует искать черную кошку в темной комнате тогда, когда борьбу за власть ведет постреволюционная номенклатура, главной задачей которой является удержание власти и создание иллюзии, что управляемый ею народ тоже участвует в управлении страной. Если в эту иллюзию готовы поверить сами иранцы, то совершенно негоже соглашаться с нею иностранным наблюдателям и тут же вычерчивать схемы по западным лекалам - о борьбе реформатора, еще вчера казавшегося консерватором, с консерватором, о котором еще вчера никто ничего не знал. Победит тот, кого сочтут удобным с пропагандистской точки зрения. В этом и состоит смысл иранских выборов.

Версия для печати