21.01.2015 | Алексей Токарев

Столкновения истории и социологии

Роль личности в истории определяется историками, которые пишут школьные учебники. «Потребляя» их, общество вырабатывает собственное отношение к личности. И, как в отношении любого объекта, требующего его внимания, похожа на красавицу, сердце которой постоянно склонно к измене.

Прикладная социология как наука может быть максимально субъективной. И даже пропагандистской, переставая быть собственно наукой. Анализировать то, как отвечают, следует лишь после того, как изучили то, как спрашивают. В 2007 году крупнейшая российская социологическая служба проводила опрос, который по типу являлся формирующим. Т.е. тут важен не ответ респондента, а вопрос социолога и то ощущение, с которым респондент уйдёт восвояси. Россиян спрашивали: «Как вы считаете, Россия должна жить по плану Путина или без плана?». Комментарии излишни.

21-24 ноября прошлого года Левада-центр провёл опрос на тему роли личностей в истории, опубликовав пресс-релиз только вчера. То ли опрос был приурочен к каким-то сложно вспоминаемым историческим датам, то ли социологи Левады решили поэкспериментировать, но выбранные для массового всероссийского исследования персоналии оставили больше вопросов. В качестве вариантов ответов на вопрос «как вы считаете, чего больше, хорошего или плохого, принёс России…» предлагались Николай Второй, Григорий Распутин, Владимир Ленин, Лев Троцкий и «белые времён гражданской войны». Что случилось с «красными», социологи умалчивают.

Стоит ли обратить внимание на странные альтернативы Левады? Стоит. Почему Распутин и Троцкий? Почему не Родзянко, Пуришкевич, Свердлов, Калинин и Милюков? Очевидно, их меньше помнят в народе, но тогда хорошо было бы увидеть методологию этого исследования, чтобы понять, как формировался выбор Распутина и Троцкого. Проще говоря, если предложить массовому сознанию выбор между Николаем, Лениным, Сталиным и Хрущёвым, очевидно, что у генералиссимуса оценки будут наиболее полярными. Здесь и случается столкновение между исторической и социологической наукой. Когда история пытается предложить исследовать героев и антигероев смутных времён 20-х годов, социология послушно исполняет её прихоть, хотя и поднимает голову, вопрошая: почему в качестве альтернативы не указаны красные и Нестор Махно. И далее: если есть очевидные лидеры красных, то почему в качестве альтернатив не предложены очевидные лидеры белых. Как проверить, знают ли больше Троцкого или Врангеля? Социология могла бы проверить. Но история почему-то не задала такой вопрос.

Так или иначе, в скачке с этими номерами победил последний российский царь. 52 % респондентов посчитали, что Николай Второй принёс больше хорошего. 46 % - «рейтинг» Владимира Ленина, 23 % - Григория Распутина, 17 % - Льва Троцкого, 15 % - белых. Белые же получили наивысший «антирейтинг» (44 %), наименьший показатель у царя – 16 %. Если замерять отдельно отношение россиян к личности первого коммунистического вождя, то тенденцию проследить будет сложно. В декабре 2006 года роль Ленина в истории положительно оценивали 40 %, в марте 2012 года – 39 %, в январе 2014 – 51 %.

Тогда же, в ноябре 14-го, когда в головах россиян соревновались Троцкий и Распутин, Левада-центр выяснял отношение к брежневскому «застою». Отношение оказалось схожим названию эпохи. С декабря 2006 по ноябрь 2014 23-28 % респондентов посчитали, что легислатура Брежнева – это «сначала период благополучного развития, а потом «застой», который привёл к краху СССР». От 16 до 24 % людей за это время считали, что «застой» - исключительное благо. Самыми стабильными были сторонники возложения вины за распад (в версии социологов «развал») СССР на Михаила Горбачёва и «демократов»: 17-19 % россиян в 2006-2014 годах считали, что «в этот период возникли серьёзные проблемы, но развалили…» Наконец, только на время, предшествующее «эпохе пышных похорон» возлагали вину за распад СССР от 18 до 24 % опрошенных.

Похожие цифры (19-21 %) за последние 8 лет отображали число тех, кто не мог определиться со своим отношением к Иосифу Сталину. Да и среди определившихся сложно выделить тенденцию массового отношения. С 2006 по 2013 годы число явных сталинистов (8-11 %) было примерно равно количеству антисталинистов (9-11 %). Лишь в декабре 2014 года 16 % респондентов посчитали, что вождь сыграл безусловно положительную роль в истории страны. В целом же число оценивающих его «скорее, положительно» всегда было больше тех, кому нравилась оценка «скорее, отрицательно». Минимум 33 % в первом случае и максимум 27 % - во втором. Сейчас цифры выглядят как соотношение 36/21. Парадоксально, но социологи не предлагают населению вариант ответа «нейтрально» в случае с Иосифом Сталиным, но делают это по отношению к Михаилу Горбачёву и Борису Ельцину. С учётом того, что и вопросы в отношении генсека и обоих президентов разные, сравнивать результаты методологически некорректно.

В случае с первыми президентами СССР и России, как это ни странно, нейтральное отношение за последние 14 лет превалировало всегда. По отношению к Михаилу Горбачёву от 35 до 45 % респондентов были настроены нейтрально. Однако, «очень положительное» отношение к нему ни разу не вырывалось за рамки статистической погрешности.

Даже в марте 2000 года, когда в народной памяти были живы последствия дефолта, а государственная информационная политика начала рассказывать про «лихие 90-е», всё больше отстраивая имидж современных лидеров от того времени, которое всех их и породило, нейтрально к Борису Ельцину относились 32 %. В мае 2007 года, сразу после его смерти, - 51 %. Сейчас – 38 %. Время лечит, что подтверждается табличными данными Левады. Потихонечку к декабрю 2014 года выросло число тех, кто относится к Ельцину «очень положительно». Теперь этот показатель в 4 % респондентов даже вышел за рамки статистической погрешности (3,4 %). Процент относящихся «очень отрицательно», напротив, снизился с 25 на закате ельцинской легислатуры до 16 – сегодня. Что же касается «эпохи Ельцина», то в марте 2000 15 % считали, что она принесла больше хорошего, и 67 – больше плохого. Наибольшее сближение цифр было, естественно, в мае 2007 года: 26/47. Крайние данные – апрель 2013 года: 14/66.

«Перестройку» мы оценивали схожим образом. Несмотря на почти два десятилетия, прошедшие с её начала, в апреле 2002 года соотношение «больше хорошего/больше плохого» соответствовало 19/66 %, в апреле 2013 – 16/66. В том и сложность анализа «голых цифр», без знания методологии исследования, без многолетнего проведения «поля», без погружения в результаты, что понимания у стороннего наблюдателя не возникает – и это, конечно, проблема наблюдателя, но не вина социолога.

Способна ли социология двигаться «от мнений к пониманию», что является девизом Левада-центра? Что стоит за мнениями о том, кто стране принёс больше пользы? Как изменяется отношение населения к означенным персонажам после крупных медийных событий (вроде телесериала «Брежнев», показанного к столетию Леонида Ильича в 2006 году)? Насколько консолидирована нация по отношению к своей истории? Почему массовый человек считает, что Распутин принёс больше вреда, чем Троцкий? Очевидно, что ответы на эти вопросы требуют нескольких социологических волн, и их постулирование следует считать не критикой, а лишь возможными направлениями для развития.

Социология в каждый конкретный момент времени показывает степень примирения нации с собственной историей. В нашей стране крайне сложно исследовать тенденции в отношении прошлого, поскольку «рейтинги» и «антирейтинги» властителей и отождествляемых с ними эпох скачут даже больше, чем пункты нынешних вождей, завися от множества факторов. Например, Ельцина, ушедшего на пенсию, страна недолюбливает, но усопшего Ельцина страна начинает прощать, буквально полгода спустя возвращаясь к нелюбви. Парадоксы массового восприятия – как их объяснить, кроме как без помощи социологов?! Непредсказуемость российского прошлого начинается с Владимира Ленина, поскольку отношение к Николаю Второму более-менее устоялось. Но правомерно ли спрашивать у человека с улицы, кто больше помог или навредил стране, предлагая в качестве альтернатив вождей и тех, с кем они боролись. Не логичнее ли ставить Ленина в одну цепочку со Сталиным, Хрущёвым, Брежневым, Андроповым, Черненко, Горбачёвым, Ельциным, Путиным и Медведевым, чем с выдворенным из СССР в 1929 году Троцким? Опять же социология выяснит всё, что угодно. Вопрос в том, что следует спрашивать. Казалось, прикладная социология должна всеми силами убивать лозунг о продажности империализму, но иногда она сама помогает современной России оставаться «страной с непредсказуемым прошлым».

Алексей Токарев - к.п.н., научный сотрудник Центра глобальных проблем Института международных исследований МГИМО (У) МИД РФ

Версия для печати